Шанинка, один из важнейших вузов России, много лет противостоит давлению властей. Но сможет ли она пережить 2025 год? Константин Гаазе рассказывает, как возникла эта необычная школа, — и объясняет, почему не верит в ее гибель
В конце ноября Московскую высшую школу социальных и экономических наук (МВШСЭН, или просто Шанинка) лишили аккредитации по нескольким важным программам. Многие люди, которые следят за высшей школой в России, восприняли это как признак того, что Шанинка скоро закроется совсем. Один из главных гуманитарных университетов страны находится в опале уже много лет, с середины 2010-х. В последние годы Шанинка пережила отзыв аккредитации (позже ее вернули), арест ректора Сергея Зуева и массовую эмиграцию преподавателей, выступивших против войны. Весной 2025-го Рособрнадзор запретил Шанинке принимать новых студентов; ожидая лишения аккредитации, руководство вуза предлагало студентам перевестись в другие университеты. По просьбе «Медузы» Константин Гаазе (выпускник и преподаватель МВШСЭН) рассказывает о судьбе Шанинки — «надувного университета», который пытается выстоять в бурю.
Константин Гаазе — магистр искусств Манчестерского университета, выпускник Шанинки. В 2017–2021 годах читал в Шанинке курс по истории теоретической социологии
Немецкий философ Питер Слотердайк и архитекторы Геса Мюллер фон дер Хаген и Дирк Йордан в 2005 году разработали проект «Надувного парламента». Эту работу они представили на выставке «Делая вещи публичными» в немецком Карлсруэ. Впечатлившись войной США в Ираке и процессом учреждения демократических институтов там, где их никогда не было, авторы проекта предложили мобильное, прозрачное и самонадувающееся здание, которое можно было использовать для проведения парламентских заседаний по всему миру. «Его можно транспортировать в компактном контейнере, и всего через 90 минут после распаковки оно сможет вместить до 160 членов парламента», — обещали создатели проекта. В этом тексте речь пойдет о «надувном университете», Московской высшей школе социальных и экономических наук (МВШСЭН), более известной как Шанинка. Это «надувной университет» в его самом лучшем смысле.
В середине ноября Рособрнадзор лишил государственной аккредитации несколько бакалаврских программ Шанинки. Это значит, что их студентам больше не предоставляется отсрочка от армии, а при выпуске они не получат дипломов государственного образца. Российское государство считает, что программы нужно закрыть, а студентов — разогнать. Шанинку, которой власти наносят удары уже десятый год подряд, тут же стали хоронить по обе стороны границы.
История Шанинки — это прежде всего история импортированного в Россию британского вуза. Раньше Московскую школу так и называли — российско-британский университет. Его история закончилась в 2023 году, когда в МВШСЭН вручили последние британские дипломы. Старые соглашения с партнерами, Манчестерским университетом и Университетом Ковентри, закончились, а как подписывать новые в условиях войны, никто уже не понимал. Шанинка после 2023-го — это маленький российский университет с хорошей репутацией. Эта странная двойственность так или иначе касается всего важного, что осталось в России: университетов, книжных магазинов, дорогих людей. Все они будто не существуют в своем старом смысле — ему на смену пришел какой-то новый.
Как Теодор Шанин столкнулся с системой российского высшего образования, расстроился и решил создать свой частный университет — один из первых в стране
В советском обществе высшее образование понималось как инструмент социальной инженерии, разделяющий общество на тех, кто занят физическим трудом, и тех, кто занят умственным. Цель получения высшего образования состояла не в получении знаний и навыков, а в изменении или закреплении сословного статуса. Переход из рабочих в служащие, как и переход из служащих в номенклатуру, без соответствующего высшего образования был невозможен. После 1991 года высшее образование все еще давало сословный статус — и новый бонус, отсрочку от службы в армии, которая с тех пор стала маркером принадлежности к бедным сословиям.
Высшее образование стали покупать. В ситуации, где никаких институтов уже или еще не было, это коррумпировало всю образовательную систему. Гуманитарное образование, где не требуется решать сложных математических примеров или знать, как работает станок, переход на рыночные рельсы просто убил: оно лишилось качества и стало банально продаваться в сотнях государственных и коммерческих вузов.
К 2022 году каждый третий трудоспособный россиянин имел высшее образование, а в возрастной группе 25–34 этот показатель достигал почти 40%. Для развивающейся страны это очень высокий показатель. В стране с подобным уровнем экономического развития все эти люди, если бы они учились честно, не платили за зачеты и не покупали курсовые работы, попросту никогда бы не окончили вуз. Эффект массовости высшего образования в России отчасти возник из-за тотальной коррупции системы.
На Западе университеты выступают не только катализатором инноваций, но и конвейером воспроизводства элиты. В постсоветских странах новые лидеры тоже хотели появления инноваций и быстрого формирования качественных элит, и самым быстрым способом достичь этой цели был перенос западных вузов в готовом, собранном, «надувном» состоянии. В 1990-е почти во всех странах бывшего СССР появились такие импортированные с Запада «надувные университеты». Появился он и в России.
МВШСЭН основал Теодор Шанин — известный британский социолог, изучавший Россию, ее крестьянство и, шире, устройство различных форм хозяйствования, неподвластных капитализму и государству. Он известен своей книгой «Неудобный класс» 1972 года. Но мне очень нравится другая его книга, «Революция как момент истины». Это один из лучших, на мой взгляд, анализов связи политической практики Ленина и его теоретических изысканий.
Одно из самых известных понятий, которое Шанин ввел в науку, — «эксполярная экономика», то есть экономика людей, выживающих и уклоняющихся от ценностей и рациональных установок, которые навязывают капитализм и государство. Вот как он сам описывал черты открытого им явления:
Люди, о которых идет речь, участвуют в экономической жизни страны вне шкалы государства и Большого Бизнеса. Они, что называется, «не сдаются», упрямо борются с обстоятельствами. Они, с вашего позволения, «эксполярны», то есть находятся вне полюсов. Не следует идеализировать эксполярную экономику, жестокую и небезопасную, эту бесконечную борьбу за существование, и часто трения и озлобленность, ею порождаемые. Но нельзя и представлять ее в карикатурном виде, видеть в ней просто криминал, презирать или сбрасывать ее со счетов.
Шанин родился в Польше, затем советские власти выслали Теодора и его мать на Алтай, а позже — в Самарканд. Юношей он перебрался в Израиль, воевал за его независимость, но уехал — из-за радикального несогласия с проектом националистического религиозного сионизма, будущая победа которого, по словам Шанина, была очевидна ему как социологу. Он нашел работу в Манчестерском университете, получил британское гражданство, стал всемирно известным ученым и вернулся в СССР в 1978-м. За год до этого Академия наук СССР и Британская академия наук в рамках политики разрядки подписали соглашение об обмене учеными-обществоведами. Шанин решил проверить, пустят ли его, бывшего спецпоселенца с британским паспортом, в Союз. Его пустили. Так он стал жить на два дома. В книге «Несогласный Теодор» Александра Архангельского, которую обязательно надо прочесть, Шанин много говорит о своих сложных отношениях с СССР.
В 1990-х он поездил по российским университетам и увидел, что «в общественных науках шла чехарда полная, там не умели обучать». Шанин хотел открыть несколько иностранных университетов в России, но в итоге с трудом сделал один. Его заместителем в проекте российско-британского университета, который так и не открылся, был Ярослав Кузьминов: Высшая школа экономики позже выросла из того же импульса.
Шанин нашел деньги у британских и американских благотворителей, но в России министерство не смогло даже найти помещение для вуза, хотя должно было. Университет удалось открыть только спустя два года — после того, как помощь предложил ректор Академии народного хозяйства Абел Аганбегян. Поскольку России нужны были преподаватели общественных наук, университет решили сделать магистерской школой: год обучения, и вперед — преподавать в других вузах.
Можно сказать, что как менеджер Шанин всю жизнь строил гибриды формальных организаций и эксполярных структур: от отрядов еврейской самообороны Пальмах, в составе которых он воевал во время Арабо-израильской войны, до Шанинки. С одной стороны, все это — жесткие уставные структуры с иерархиями, значками и званиями. С другой — Шанин вдыхал в них эксполярность, то есть распространение доверия за пределы рационально обоснованного, приоритет общего интереса над частным, известную гибкость в вопросах организации любого процесса.
Шанин сделал свой университет двухголовым: он состоял из Московской школы, где учили студентов, и «Интерцентра» — отдельной организации, где занимались исследованиями, таким образом зарабатывая деньги для школы. Эта структура напоминала израильский кибуц, в одном из которых Шанин провел несколько месяцев до войны 1948 года.
В начале нулевых рынок исследований в России находился на подъеме. Здесь были деньги российского государства, крупного российского бизнеса, Мирового банка, множества западных научных и благотворительных фондов. «Интерцентр» тесно работал с Фондом Макартуров и Фондом Форда. Школа долгое время оставалась самоокупаемой, ее бюджет складывался из денег, полученных на исследовательские проекты «Интерцентра», и крупных грантов от частных спонсоров, которые давали возможность бесплатно учить несколько десятков человек и даже платить стипендию. По сути, это и была эксполярная структура, но в то же время она не теряла связи с капиталистической экономикой страны.
Теодор Шанин привез в Москву концепцию «самостоятельность важнее лекций» — и отказался открывать университет, пока в нем не заработает библиотека
Особенно ясно разница между советской и западной моделями высшего образования видна, если посмотреть, как распределялось время между лекциями и самостоятельной работой студентов. В советской модели лекций было в три раза больше, чем в западной. В то же время сердце западного университета находится в библиотеке, где происходит именно самостоятельная работа. Именно поэтому Шанин наотрез отказался открывать школу до того, как будет готова и укомплектована ее библиотека. Она заработала в сентябре 1995 года в одном из зданий Академии народного хозяйства (ныне РАНХиГС) на юго-западе Москвы.
Большинство практик Шанинки берет начало из ее библиотеки. Раньше после каждого прослушанного курса студенты магистратуры писали эссе, которое можно было сдать на проверку только в библиотеке: его требовалось загрузить в специальную систему. Многие студенты предпочитали писать эссе там же. Так в библиотеке нарабатывался социальный капитал, нужный, чтобы активировать работу сообщества выпускников и эксполярное измерение школы. Затем вокруг библиотеки появился один из первых в России негосударственных университетов.
Вместе с «надувной» школой, развернувшейся в кампусе РАНХиГС, Шанин привез в Москву научную и образовательную этику Манчестерского университета, где он проработал почти 20 лет. Московскую школу сделали по его лекалам. В Шанинке эффективно работала проверка эссе на плагиат: если у студента находили некорректные заимствования, его автоматически отчисляли (при зачислении студенты подписывали согласие с такой политикой). Преподаватели общались, делали совместные исследования, писали статьи, читали теоретические тексты, как бы постоянно сонастраивая критерии качества преподавания и критерии, по которым они оценивали прогресс слушателей. Они делали это не для отчетов и не на бумаге, как в большинстве российских вузов, а на самом деле и получали от этого удовольствие.
Первыми программами школы стали магистратуры по праву, социологии и социальной работе, позже к ним добавилась психология. Изначально МВШСЭН строили для того, чтобы быстро прокачать талантливых выпускников специалитета до западного уровня, однако позже оказалось, что она может дать новый старт и mid-career professionals — уже взрослым, состоявшимся россиянам, которые хотели повысить свою квалификацию или уперлись в интеллектуальный потолок (к примеру, автор этого текста поступил в Московскую школу, потому что уперся в такой потолок как журналист).
«Дикие доценты» восстали против засилья глупости в науке — так появился один самых сильных социологических факультетов в России
Иммануил Кант понимал различие между частным и публичным очень строго. Философ считал, что, когда ученый думает вслух — и обязательно на публике, — он конструирует публичную сферу посредством самого акта думания вслух. Если следовать идеям Канта, преподаватели Московской школы приняли самое активное участие в создании российской публичной сферы.
В 2011 году декан социологического факультета Шанинки Виктор Вахштайн, социолог и преподаватель этого же факультета Андрей Корбут, а также социолог и преподаватель Европейского университета в Санкт-Петербурге (ЕУ) Михаил Соколов подписали манифест Движения диких молодых доцентов (ДДМД), который позже опубликовали в издании Polit.ru. Его текст, стилизованный под «Логико-философский трактат» Людвига Витгенштейна, призывал к разрыву с постсоветской традицией понимания социологии как словоблудия о «социуме» или набора взятых с потолка цифр. «Дикие доценты» атаковали наивный эмпиризм и провинциальность российских общественных наук и хотели вернуть социологии строгость науки, чтобы в России ее наконец перестали считать жанром телеэкспертизы.
В 2013 году над Шанинкой сгустились тучи. Сотрудники университета провели в России первый Евробарометр — масштабное социологическое исследование ценностей и образа жизни в виде опроса (в Европе его проводят с 1973-го, опрос финансирует Еврокомиссия). Когда исследование завершилось, Вахштайн и его соавтор и ученик Павел Степанцов написали несколько колонок в газету «Ведомости», где поделились результатами. Сначала они рассказали, что 60% опрошенных россиян удовлетворены экономикой страны, при этом всего 6% удовлетворены ее политической сферой. Затем, что социальный оптимизм россиян — признак их самостоятельности; оптимист в России тот, кто считает, что сам может менять свою жизнь, а не государство. В последней колонке, вышедшей в «Ведомостях», Вахштайн писал о том, что брак в России снижает социальный оптимизм на 20% — в отличие от развитых стран. Вахштайна, по рассказам, ходившим в школе, вызвали на беседу в ФСБ, где среди прочего интересовались его полевыми исследованиями на Балканах. Он был вынужден уехать из страны почти на год.
Социологический факультет Шанинки — несомненная и самая большая удача Шанина. Не потому, что я его окончил, а потому что в России именно этот факультет из всех стал чем-то вроде библейского шиболета, способом отличить настоящую социальную науку от ненастоящей. Социологи успешно воспитывали новые поколения выпускников. Плеяду создателей факультета — Геннадия Батыгина, Александра Филиппова и Вадима Радаева — сменили Виктор Вахштайн, Григорий Юдин и Дмитрий Рогозин. У них тоже появились талантливые ученики. Выпускники соцфака Шанинки активно публиковали статьи, регулярно наполняя несколько высокоцитируемых российских журналов, помогали в преподавании в Шанинке и быстро находили работу или подработку в сфере социологических исследований.
Новый ректор Сергей Зуев придумал новую финансовую модель для университета, которая сильнее связала его с государством. В 2020-х он стал фигурантом уголовного дела
Пока Теодор Шанин был ректором (до 2007 года), школу не называли по его фамилии, это была просто Московская школа. В 2007-м он ушел с поста ректора. Политический ландшафт, который позволял Московской школе оставаться независимым университетом, пусть и с большим государственным партнером в виде Академии народного хозяйства, менялся. Рынок исследований превратился в олигополию, западные фонды давали все меньше денег на работу в России. Появилась конкуренция за талантливую молодежь: в нее вступили Вышка и Европейский университет.
Ректором Шанинки стал декан факультета образования Анатолий Каспржак (его сын Алексей сейчас возглавляет «Артек»). Каспржак привел новых заказчиков исследований, в том числе министерство образования, и придумал новую концепцию развития Шанинки — бутиковый вуз для успешных профессионалов. Идея была правильной, но в 2008-м случился кризис. Школа пережила его с трудом. В 2011 году Каспржака на посту ректора сменил Сергей Зуев.
Зуев пришел в Шанинку в 1998 году. До этого он возглавлял учрежденную методологом Петром Щедровицким Школу культурной политики, где методологи и кинематографисты пытались запускать совместные образовательные проекты. В Шанинке Зуев стал деканом факультета менеджмента — там готовили социальных работников и менеджеров культуры. При Зуеве в Шанинке выросло несколько поколений урбанистов и менеджеров, которым Россия обязана современными музеями и выставками, новыми парками, библиотеками и общественными пространствами. Именно Зуев смог придумать и реализовать новую модель финансирования университета.
В основу этой модели легло крупное пожертвование от российского государственного банка. Оно обеспечивало траты на самое необходимое, вроде минимальных зарплат преподавателям, выплаты по франшизе Манчестерскому университету и оплаты аренды помещений. Основным партнером Московской школы стала академия РАНХиГС (ее создали в 2011 году, объединив Академию народного хозяйства и Академию госслужбы; новую структуру возглавил Владимир Мау). РАНХиГС заказывала у Шанинки несколько научно-исследовательских работ в год. Школа продолжала получать гранты на стипендии, например грант фонда Михаила Прохорова на обучение работников сферы культуры из Сибири, с Урала и Дальнего Востока. Зуев также сразу объявил о планах запустить в Шанинке новый коммерческий продукт — гуманитарный бакалавриат широкого профиля с британским дипломом.
Школа никогда не была прозрачной в финансовых вопросах. Учредители Шанинки несколько раз менялись без широкой огласки — это единственное, чем она сильно отличалась от британских университетов. В 2015 году у Шанинки сменились учредители, в 2018-м она переехала в новое здание Института Гайдара в Газетном переулке, в самом центре Москвы. В том же году Рособрнадзор после плановой проверки лишил Шанинку госаккредитации за «многочисленные нарушения требований образовательных стандартов». Весной 2020-го аккредитацию вернули.
Весной 2021 года коллега с факультета позвонила мне, чтобы попросить прочитать курс по истории теоретической социологии в новом учебном году. Она сказала, что Шанинка выиграла большой государственный грант, благодаря которому преподавателям немного поднимут зарплаты. В сентябре у Зуева и нескольких сотрудников Шанинки прошли обыски. Декан соцфака Вахштайн, когда к нему пришли брать показания, сбежал от полиции и в тот же день вылетел в Армению.
13 октября Зуева задержали, поместили под арест и держали за решеткой до августа 2022 года. Его обвинили в том, что Шанинка не выполнила работы по двум государственным контрактам, заказанные министерством образования и науки. Вместе с Зуевым в тюрьме оказалась замминистра Марина Ракова. Недолгое время фигурантом этого же дела был Владимир Мау. Дело было основано на экспертизе, в которой говорилось, что отчеты о деньгах, полученных Шанинкой, были оформлены неправильно. Весной 2022-го Зуев возместил «ущерб» — более 15 миллионов рублей — из личных средств. В 2024-м его осудили на четыре года колонии условно.
Существует ли «дело Шанинки» в виде увесистой папки с фотографиями публичных интеллектуалов из числа ее выпускников и преподавателей, стрелками между ними и западными фондами? Я сильно в этом сомневаюсь. Зуев и коллектив талантливых публичных интеллектуалов превратили Шанинку в крупный хаб, центр множества интеллектуальных движений. При них появились и модное здание в 700 метрах от Кремля, и вечерние публичные лекции почти каждый день; большая тусовка молодежи вокруг школы. И бюджетные деньги. Не огромные, но бюджетные. А еще в 2019-м студенты и преподаватели Шанинки приняли активное участие в летних протестах в Москве, самых массовых со времен Болотной 2012 года.
В итоге еще до войны вокруг Шанинки все сошлось в идеальный шторм: интересы Службы конституционной безопасности ФСБ, которой не нравился статус школы как российско-британского университета, интересы врагов замминистра образования Марины Раковой и ректора РАНХиГСа Владимира Мау. Но главное — нашелся повод в виде бюджетных денег, за которые Зуев имел неосторожность расписаться. При нем Шанинка перестала быть отчасти подпольной институцией и потеряла свою эксполярность.
Новая Шанинка проросла из прежней. Прощаться с университетом пока рано
В конце марта 2022 года сотрудники Шанинки рассказали мне, что МВД запросило документы о выплатах мне и еще нескольким преподавателям. Через несколько дней газета «Коммерсант» сообщила, что следствие заинтересовали девять преподавателей. К тому моменту я уже находился в Казахстане.
Ректором Московской школы в марте 2023 года стала Мария Сигова, менеджер образования из Санкт-Петербурга, которую в школе связывают с Алексеем Кудриным. До Шанинки она была ректором Международного банковского института имени Собчака в Петербурге. Осенью 2023-го из учредителей Шанинки вышли фонд Михаила Прохорова и «Центр независимых исследований в области образования и науки». Вместо одного из крупнейших правоведов России Дмитрия Дождева, который возглавлял факультет права четверть века, деканом стал корпоративный юрист и специалист по ценным бумагам Антон Селивановский. Деканом социологического факультета вместо Виктора Вахштайна стала философ Ирина Дуденкова.
В истории социологии известен парадокс корабля Тесея, о нем пишет Томас Гоббс. Если в «Арго» одну за другой поменять все доски, количественно корабль останется тем же самым. Но если старые доски сохранить и собрать в новый корабль, получится, что на свете есть две идентичные вещи, два корабля аргонавтов? Гоббс настаивает на конструктивистском ответе — за индивидуальность вещей отвечают имена, а не элементарные частицы. Вещи, собираемые людьми, можно дублировать, масштабировать и менять за счет того, что их индивидуация имеет не физическую природу.
В 2024 году бывшие преподаватели Шанинки получили государственную аккредитацию на бакалаврские программы для своего Факультета свободных искусств и наук в Черногории. После начала войны ходили разговоры, что скоро новый камерный университет имени Шанина, где будут готовить только магистров по небольшому числу гуманитарных и социальных наук, как он и хотел, появится в Вильнюсе. В последнее время эти разговоры заглохли. В обоих случаях это будет какая-то совсем новая Шанинка, не «надувной университет», а что-то вроде маленьких ковчегов.
Сегодня социологи в России делают власть легитимной и зрячей. Было бы лучше, если бы у Кремля и властей разных уровней было меньше хороших социологов? Да. Но будет ли лучше, если мои друзья лишатся работы, а Москва — университетской библиотеки, где можно собираться и вместе читать Макса Вебера? Нет. Поэтому радоваться тому, что государство закрыло бакалаврские программы, где учились несколько десятков человек, — мол, теперь-то Кремль точно вляпается в революцию, — нелепо.
Шанинка в Москве работает, там читают лекции, ходят в библиотеку, пишут эссе. Там готовят социологов, что для меня важнее всего. И хотя это больше не «надувной университет», хоронить его пока рано.
Константин Гаазе