«Если вы ограничитесь обороной, то проиграете войну» Для защиты от российских беспилотников Европа хочет создать «стену дронов». Как она будет работать и выглядеть? И почему вряд ли поможет? Объясняет немецкий военный эксперт Франк Зауэр
Европа все активнее готовится к возможной войне с Россией. Особенно много об этом заговорили после того, как в сентябре около 20 российских дронов залетели в воздушное пространство Польши. Позже, в октябре и ноябре, неопознанные дроны (которые ЕС связывает с Россией) неоднократно пролетали над аэропортами и военными объектами Германии, Дании, Бельгии и Норвегии. В ответ на эти инциденты в октябре Евросоюз представил концепцию «стены дронов» — для защиты своего воздушного пространства. По плану «стена дронов» будет готова к 2027 году.
«Медуза» узнала у немецкого военного эксперта и руководителя исследований в стратегическом институте «Метис» при Университете бундесвера в Мюнхене Франка Зауэра, почему «стену дронов» все-таки невозможно создать, какие цели преследует Кремль своими провокациями и почему Германия — слабое звено в обороне ЕС.
— Что вообще подразумевается под «стеной дронов»?
— В начале 2025 года европейские политики использовали словосочетание «стена дронов» буквально. Они имели в виду «стену из дронов». Идея была такая: закупить много дронов разных типов и направлять их на противника. По задумке, «стена дронов» позволила бы ЕС быстро сдерживать агрессию — например, в случае нападения российских танков на Литву. Но с тех пор у термина появилось новое значение — «стена против дронов». Теперь под «стеной дронов» подразумевается система распознавания воздушных целей, которая определяет тип, скорость и высоту полета дрона [для его дальнейшего потенциального уничтожения]. Правда, словосочетание «стена дронов» в значении «стены против дронов» не имеет смысла и лишь вводит в заблуждение.
— Почему?
— Во-первых, «дрон» — это неточный термин. Он описывает все: и небольшие квадрокоптеры, летающие не выше двух метров, и крупные беспилотники с неподвижными крыльями — как, например, российские дроны «Гербера», которые вторглись в воздушное пространство Польши. Все эти типы дронов требуют разных методов обороны.
Во-вторых, словосочетание «стена против дронов» создает впечатление, что ЕС построит роботизированную линию Мажино. Конечно, странам ЕС необходима многоуровневая противовоздушная оборона. Но идея защитного вала, за которым можно быть в безопасности, несостоятельна. Невозможно достичь победы одной обороной.
— Вероятно, министры обороны стран ЕС тоже это понимают. В таком случае их предложение — это скорее политический жест?
— Такие заявления показывают, что ЕС — это конструкция, которая плохо справляется с решением чрезвычайных ситуаций в сфере безопасности. Евросоюз достигает ощутимых результатов лишь в сложных переговорных процессах, так как ЕС всегда стремится к поиску компромиссов и максимально широкому консенсусу. Во многом именно в этом сила Евросоюза — ведь такой подход балансирует интересы. Но из-за стремления к компромиссам ЕС ограничен в принятии решений в сфере безопасности.
— При этом ЕС хочет объединить противовоздушную оборону всех европейских стран. Получается, для такого крупного шага Евросоюзу нужно центральное оперативное управление, которого сейчас нет?
— Оно есть, просто не на уровне ЕС, а на уровне НАТО — это Интегрированная воздушная оборона НАТО. Можно усомниться в том, насколько хорошо работает эта структура, но сама концепция определенно существует. Обычно ЕС не создает структуры, которые уже есть в НАТО. Однако велик шанс, что из-за действий администрации Трампа Евросоюз — или, скорее, коалиция отдельных европейских стран — возьмет в свои руки управление всей воздушной обороной Европы.
— Кроме того, в ЕС входят Венгрия и Словакия, чьи лидеры симпатизируют России. Кажется, что при атаке российских дронов эти страны окажутся «слабыми звеньями». Как реагировать на это такой стране, как Германия, чья оборона зависит от воздушных пространств этих стран?
— Эта ситуация наглядно показывает, что заниматься обороной Европы должен не ЕС. Венгрия, например, действительно регулярно блокирует разные инициативы [по противодействию российской агрессии].
Но главная задача Европы сейчас — разместить средства противовоздушной обороны на территории стран ЕС, которые в ней нуждаются. И этот процесс давно идет. Например, в Балтии и в Польше страны НАТО разместили дополнительные истребители после нарушений воздушного пространства со стороны России. Нидерландские и итальянские истребители F-35 участвовали в отражении дронов в Польше и перехвате российских МиГов над Эстонией.
— Сбивать дешевые дроны дорогостоящими истребителями слишком невыгодно, поэтому ЕС заявляет, что хочет учиться на опыте Украины, где дроны устраняют мобильные группы ПВО. Нужны ли такие группы ЕС?
— И да и нет. Украина действительно сбивала российские дроны с помощью импровизированных средств — вроде оружия малого калибра, которое военные ставили на пикапы. Но теперь эта тактика практически не работает, поскольку Россия приспособила свои дроны «Герань-2» и «Гербера» — и теперь они просто летают на большей высоте.
Более мощные наземные системы все еще могут сбивать такие дроны, не используя дорогие ракеты. Но радиус действия таких установок — всего несколько километров, поэтому мощными наземными системами невозможно охватить всю территорию ЕС. Как я уже сказал: не бывает стопроцентной защиты, не существует непроницаемых стен.
— Как же тогда защищаться?
— Лучшая защита — это нейтрализация источника угрозы. Это видно на примере Украины, которая не зря делает ставку на высокоточные удары по целям в глубине России. Так что [странам ЕС] стоит думать не о том, как отражать налеты беспилотников, а о других вопросах: откуда российские военные запускают дроны? Где находятся заводы, которые их производят?
— То есть Европе нужно меньше думать о защите от дронов — и больше об ударах по местам их производства?
— Эксперты уже давно обсуждают оба варианта. Существует даже европейский оборонный проект по созданию дальнобойного высокоточного оружия — и это далеко не единственная похожая программа. Но другой вопрос — понимает ли общество важность нанесения таких ударов.
Если ЕС ограничится обороной, то проиграет войну — даже если бы существовала оборона со стопроцентной эффективностью. Защита всегда дороже, чем нападение большим количеством одноразовых систем. Поэтому одна лишь защита равносильна экономическому краху. Кроме того, цель ЕС — вообще не допустить нападения. Смысл всех мер [по противостоянию российской воздушной агрессии] в том, чтобы дать России сигнал: Европа больше не уязвима.
ЕС хочет, чтобы имперские амбиции Кремля заканчивались у границ НАТО. Для этого недостаточно защитить свое воздушное пространство. Необходимо также иметь возможность — в качестве следующего шага — уничтожить средства запуска. Только так можно поменять представления Кремля о балансе затрат и выгод.
— Однако главнокомандующий войсками НАТО в Европе, Алексус Гринкевич, 22 октября заявил, что уже наблюдает сдерживающий эффект от действий НАТО и европейских стран. По его словам, Россия стала действовать осторожнее. Вы можете это подтвердить?
— Мы не знаем, почему количество нарушений воздушного пространства сократилось в последние несколько недель. Возможно, это связано с действиями ЕС — и Кремль так реагирует на принятые Европой меры. С другой стороны, Россия может просто анализировать все, что она узнала при налетах дронов, и готовить новые шаги.
— А что конкретно Кремль мог узнать? Немецкие СМИ пишут, что российские дроны на севере Германии «могли измерить инфраструктурные объекты». Но разве такие данные нельзя получить со спутниковых снимков?
— Я задаюсь тем же вопросом. Сейчас действительно многое можно разведать по спутниковым снимкам. К тому же теперь даже негосударственные акторы могут купить спутниковые снимки высокого качества, которые раньше были доступны только ЦРУ. Но у дронов есть свои преимущества. Например, они способны разведать открытые сети Wi-Fi вокруг объектов инфраструктуры, которые затем будут использованы для киберопераций.
— А была ли у Кремля «психологическая» цель? Например, напугать ЕС и отвлечь от обороны Украины?
— Безусловно. Кремль хочет посеять раздор между Украиной и союзниками. Кроме того, он хочет рассорить западные страны между собой. Вторжение российских истребителей в воздушное пространство Эстонии спровоцировало бурные дебаты о том, можно ли их сбивать.
Вероятно, некоторые государства поддержат сбитие истребителей, если ситуация повторится. Тогда в НАТО разгорится ожесточенная дискуссия о рисках развязать третью мировую войну. Так что, с точки зрения Кремля, такие провокации осмысленны, ведь они показывают, насколько НАТО разъединено. Основная проблема Европы не в том, что у нас не хватает детекторов дронов. Наша проблема носит политический характер — Европа недостаточно сплочена.
— А как повысить уровень сплоченности внутри НАТО и ЕС?
— Когда российские истребители вторглись в воздушное пространство Эстонии, я находился в Финляндии на Хельсинкском форуме по безопасности. На нем главнокомандующий финскими вооруженными силами заявил, что ни в коем случае нельзя сбивать российские истребители. При этом финны занимают очень жесткую позицию по отношению к России. Они настолько хорошо готовы к конфликту, что им не нужно доказывать свою обороноспособность.
Именно поэтому финны спокойны: они знают, что смогут защитить себя в случае нападения, и не собираются поддаваться провокациям Кремля. Германия, напротив, привыкла думать, что ее вооруженные силы плохо оснащены. Поэтому у нее больше поводов для беспокойства — и Россия может этим воспользоваться. Мне хочется, чтобы вся Европа могла защитить себя, ведь это придает уверенности.
— Некоторые политики называют 2029-й годом, к которому Европа должна быть готова отразить нападение России. Но Мартин Йегер, глава немецкой внешней политики, считает, что Европа уже сейчас в опасности. Вы согласны с ним или считаете, что у Европы есть время укрепить оборону до 2029 года?
— Я согласен с Йегером. С момента, как российская военная техника вторглась в европейское воздушное пространство, конфликт вышел на новый уровень — за рамки саботажа и дезинформации. Причем проблема неготовности стран ЕС станет серьезной не с 2029 года, а, наоборот, она будет особенно серьезной до этого момента. Ведь до 2029-го президентом США будет Дональд Трамп, а Европа не успеет достаточно укрепить оборону.
То, чего боятся европейские страны, — это не полномасштабная третья мировая война, а скорее некоторая «проверка» со стороны Кремля, которая подчеркнет разъединенность стран ЕС. И до 2029-го у России точно есть возможность устроить эту «проверку».
— Йегер тоже об этом предупреждал. По его словам, Россия хочет запугать Европу и заставить ее «преждевременно сдаться». Как вы считаете, Европа действительно готова сдаться без боя?
— Точно нет. Процесс укрепления обороны идет не так быстро, как этого хотелось, но он идет на множестве уровней. Это видно и на примере Германии, хотя Германия — одно из самых нерешительных государств ЕС по отношению к России и поэтому среди европейских стран одна из основных целей российской дезинформации.
— Почему Германия так нерешительна?
— Из-за того, что немцы десятилетиями проводили в отношении России политику, которая не соотносилась с реальностью. Наше восприятие России слишком долго основывалось на слепой надежде, что Владимир Путин — друг Европы, который хочет мира.
Хотя это всегда было неправдой. Например, еще в начале 2000-х Путин говорил в немецком парламенте на немецком языке о мире — а незадолго до этого сровнял Грозный с землей. Тем не менее ощущение, что Путин стремится к миру, глубоко укоренилось в немецкой политической культуре. Мы слишком долго обманывали себя относительно России и мирного сосуществования в Европе.
Беседовал Александр Эйдлин